Начало блокады Ленинграда и страшную зиму 1941–1942 гг. Анатолий Михайлович Жебуртович пережил с городом на Неве. Он был очевидцем тех жесточайших испытаний, которые выпали на долю ленинградцев. И все же его письма с фронта даже в это, казалось бы, безнадежное для блокадного города время полны веры в нашу будущую победу.
А.М. Жебуртович до 1941 года был директором школы в г. Пушкине. Когда началась война, он вместе с выпускниками ушел на фронт. О судьбе Анатолия Михайловича и его большой семьи, эвакуированной в г. Кособродск Курганской области, "Царскосельская газета" рассказала в публикациях под заголовком "Письма фронта" ("ЦГ" № 8, 5 марта и № 12, 2 апреля 2015 г.)
Сегодня мы знакомим наших читателей с отрывками из писем А.М. Жебуртовича.
Письма с фронта
41 г. (число и месяц утрачены)
Здравствуйте, дорогие!
Где вы все, что с вами – об этом ничего не знаю. Сам живу уже на новом месте. Несколько дней до укомплектования части провел в городе…
В нашем направлении было за последние дни несколько попыток прорвать линию обороны. Оказалось, что и теперь без бутылки не особенно решаются. Немцы шли в бой пьяными.
Психологически, говорят участники боя, это действует. Представляешь, на тебя прет лавина пьяных людей. Пулеметы и автоматы делают свое дело: молодчики валятся пластом, но следующая волна движется, шагает через своих, расстрелянная падает, а за ними прут новые. Нервам тяжеленько: создается впечатление, что они неистребимы. Лишь после боя от уцелевших раненых удалось узнать, что все они были пьяны.
Это чрезвычайно показательно. Зимой водочка – дело необходимое, теперь же – показатель моральной неустойчивости армии. Наступательный дух гитлеровцев с каждым днем боев ослабевает. Расчеты на молниеносность войны оказались бредом. С точки зрения потерь захваченная территория не оправдала себя. Вот и приходится играть ва-банк, напаивая войска. В недалеком будущем они узнают наш настоящий удар…
Пишите о своей жизни. Целую крепко, Анатолий.
***
24 января 1942 г.
Дусек!
Вот теперь я могу, наконец, считать себя спокойным: получил от тебя первое после твоего приезда в Кособродск письмо. Признаюсь, все это время, хотя и не подавал вида, но изрядно нервничал. Ведь сама понимаешь, живя в условиях блокированного города, оторванного, по существу, ото всей страны, продолжающего героически свое сопротивление, – так хочется иметь хотя бы весточку от близких, дорогих… Главное – мучило неведение и сомнение, почему до тебя не доходили мои письма. Теперь, когда контакт установлен, надеюсь, что вести от вас всех буду получать скорее…
Да, Дусек, не узнала бы ты этот город, если бы вдруг нежданно попала в него. На днях мне пришлось проезжать мимоходом по улице, где жил Васька Очнев. Его дом разбит снарядом. Сама суди, чем потчуют проклятые Гансы мирное население. Это не воины, это даже не гунны. Скотоподобные существа, потерявшие всякое подобие человека. И заметь, ведь эта страна, наплодившая ныне сотни тысяч негодяев и висельников, дала некогда Маркса, Энгельса, Гете, Гейне… Трудно и тяжело верить. Что ж, заставим ее смыть позор своего падения реками крови: это право наше – право победителей.
***
29.1.1942.
Здравствуй, родная!
Бесконечно рад: получил от тебя весточку. Признаюсь, успел изрядно истосковаться… Теперь хотя бы несколько представляю, как же сложилась жизнь кособродская. Ребятишки, видимо, изрядно тянутся вверх, растут. Боюсь, что я их, как и они меня, не узнаю…
Вот уже более пяти месяцев я имею возможность наблюдать ленинградца в положении, которого (за это ручаюсь) не знал еще ни один горожанин в прошлом… Я на минуту попробовал припомнить описания в литературе жизни городов, подвергшихся длительной блокаде. Тот же Гоголь со своим "Тарасом Бульбой", другие произведения. И, понимаешь, все это не то, хотя и там рассказывается о трудностях, о смерти, о голоде, об ужасах.
...Кстати, ты очень скупо рассказываешь о своей жизни, об экономике семьи. Напиши подробнее обо всем этом. Не хочется думать, что у вас тяжелое положение с этим. Но один из фактов, приводимых в письме Ады, заставляет насторожиться.
Будь здорова, родная. Целую и желаю успеха.
Твой Анатолий.
***
1 февраля 1942
Привет из героического Ленинграда!
...Вот уже восьмой месяц, как я связан с защитой города Ленина… Немчура обложила наш город, подошла вплотную к его окраинам, зарылась в землю, забетонировалась. Не осилив взять его с налету, стала ждать медленной смерти лучшего из городов нашей страны. А город ощетинился! Началась яростная война нервов, выдержки, выносливости. Город-герой остановил 300 000 армию оголтелых Ганцев и Фрицев. Не дал им мирных зимних квартир. Тогда немчура начала медленно стягивать петлю блокады – петлю смерти вокруг города… Но ни непрерывный поток снарядов, посылаемых на город озверелой бандой гитлеровской грабь-армией, ни сплошные налеты, разрушающие все на своем пути, не щадящие никаких ценностей, создававшихся руками нашего народа, ни суровый паек – ничто не остановило оборонной жизни ленинградцев… Вот тебе суровая правда о наших днях. И мы уцелеем. Мы не только отстоим свой город, свои жизни, но мы еще побываем в Берлине…
Анатолий
***
10 февраля 1942
Здравствуй, Дусек!
Снова значительный день – получил твою открытку от 8 января. Ты не довольна тем, что мои письма идут очень долго. Да ведь и твое письмо шло целый месяц. А за такой период, ох, как много может совершиться.
Болезнь Игоруньки (сын 4-х лет – ред.) беспокоит. Как он себя чувствует теперь? И почему ты за все время его болезни мне ни слова не написала? Информируй, родная, о всех своих и горестях, и радостях почаще. Ты, может, сама того не знаешь, как важно и дорого получить от вас всех хоть одну строчку… Сама пойми, все самое будничное, самое простое и обыденное – все это ведь мне сегодня недоступно, поэтому пусть хоть письма переносят в вашу обстановку, в ваш распорядок жизни. Именно мелочи жизни больше мне расскажут, чем все другое… Родная, почаще пиши. Это здорово поддерживает.
Ваш Анатолий
***
6.3. 1942
Здравствуйте, Дусек и вся орава!
…Сегодня вновь выезжал в город. Понемножку очищают улицы ото льда и снега, расчищают трамвайные пути. Работают исключительно женщины. Вообще "бабья" рука за период войны и многое сделала, и многое спасла...
Если по соседству есть холостяки, и они думают все же обзаводиться когда-нибудь семьей, женой, – советуйте им всем: пусть женятся на ленинградских девушках!
Анатолий
***
1.4.1942
Родимые!
Это не просто свинство с вашей стороны, это ей-ей непорядочно. Добрый десяток писем ушел к вам, но ни слова ответного. Где же "справедливость" и "чуткость"? Где, наконец, забота о живом человеке?! Сидишь, ждешь, страдаешь при виде экспедитора, и все это только для того, чтобы получить сочувственный ответ:
– К сожалению, Вам ничего…
Целую, Анатолий
***
9.4.1942
Дусек, роднушка!
За окном весенняя ночь, темь, капель. Вчера, позавчера стервятники ползали вокруг города, кое-кто из них сумел даже над городом побывать… Терпим до поры до времени. Когда же их четыре дня тому назад появилось очень много – огрызнулись. И вышло довольно неплохо: 18 штук угробили да 13 еле сумели дотянуть до своих аэродромов. Уже по этому количеству можешь судить, какова бывает в воздухе эта саранча…
И при всем этом я сегодня чувствую себя настоящим именинником. В самом деле, после месяца ожидания да вдруг человеку привалила куча писем… "Работы" мне хватило на целый вечер.
***
4.05.1942
Дуся!
Некоторое время я был неаккуратен в своих письмах. Объясняется все это и напряженностью самой работы, и предмайской хлопотней…
В майские дни Ленинград получил обилие приветствий со всех концов страны. И он заслужил это. Он не только выстоял, но и начинает упорно оживать… Даже те, кто всю войну провел здесь, кто обязан знать в силу этого свойства ленинградцев, даже все эти люди не знают, какими колоссальными возможностями и запасом сил, упорства и воли обладают наши люди!..
Целую крепко-крепко и Игорька, и Свету, и Ритку, и всю ораву взрослых.
Твой Анатолий
Окончание следует
На фото А.М. Жебуртович
