24 января 1944 года город Пушкин был освобожден от фашистской оккупации. Своими размышлениями о блокаде с редакцией «Царскосельской газеты» поделился Владимир Аверин, ученик 8А класса школы № 500.
Изучая тему Великой Отечественной войны, я узнал, что в нашем школьном музее хранятся воспоминания выпускников о войне. Особенно интересными мне показались воспоминания Николая Ивановича Белова, поэтому я решил узнать подробнее о тех событиях, участником которых он был.
Николай Иванович Белов родился в 1921 году. В 1927-м семья Беловых переехала в Детское Село (сейчас город Пушкин). В 1939 году Николай окончил первую среднюю школу (сейчас школа № 500). Он учился в 10В классе. Как и его одноклассник Владимир Гаврилов (будущий летчик и Герой Советского Союза), Николай мечтал о море. 1 сентября он стал студентом Ленинградского кораблестроительного института. Но в октябре 1939 года был призван в Красную армию.
О первых днях Великой Отечественной войны Николай Иванович вспоминал так: «... Война застала меня в лагерях на Ладожском озере. 22 июня 1941года: боевая тревога, сборы, переформирование в запасной полк, где был сформирован 72 Отдельный Зенитно-артиллерий-ский дивизион РГК (резерва главного командования).
Наша вторая батарея была сформирована исключительно из приписного (ранее находившегося в запасе) состава, включая и офицерский состав. И только 5 человек знали по финской кампании 1939–1940 годов, что такое война – это были четверо командиров орудий и я, помощник командира огневого взвода».
Началась круглосуточная учеба, а потом первые бои под Невской Дубровкой, когда враг замыкал кольцо блокады вокруг Ленинграда. Позже дивизион направили в район Пулковских высот, «откуда четко были видны столь знакомые места – Александровка, Александровский парк с разрушенной Белой башней и многое другое». Дивизион успешно сражался с авиацией и артиллерией противника, защищая южные границы Ленинграда.
12 сентября 1942 года Николая Ивановича наградили медалью «За боевые заслуги». Об этом удалось узнать на сайте «Подвиг народа». В Наградном листе написано: «Ст. сержант Белов – отличный командир приборного отделения, самоотверженной работой добившийся безукоризненной слаженности своего отделения. Отделение т. Белова считается отличным и благодаря четкости и быстроте работы все цели обнаруживаются своевременно, что обуславливает своевременность выработки данных для открытия огня. 2 августа 1942 г. при массовом налете противника на занятый нашими войсками район Старо-Паново руководимое тов. Беловым приборное отделение точно вырабатывало данные для стрельбы, в результате чего три бомбардировщика противника Ю-88 огнем батареи были сбиты».
18 января 1943 года была прорвана блокада Ленинграда, а в феврале – марте была сделана попытка полного снятия блокады в направлении по железной дороге на Москву от Колпина (оно было наше все время) по направлению Красного Бора и станции Поповка. Об этом Николай Иванович писал так: «Тяжелейшая для нашего дивизиона военная операция закончилась неудачей, и я уже оттуда «выходил не своим ходом», т.к. был контужен и ранен».
Николай Иванович был направлен на лечение, а дивизион расположился восточнее Колпина для отдыха и пополнения. Именно тогда в дивизион прибыл из Ленинграда Юрий Владимирович Никулин (будущий известный артист и замечательный клоун). Он стал командиром отделения разведки первой батареи. В его подчинении были четыре разведчика. Из воспоминаний Юрия Владимировича Никулина, опубликованных в журнале «Звезда» в 2001 году, удалось узнать о событиях 1943 года.
4 мая дивизион занял боевой порядок в районе деревни Гарры, расположенной всего в шести километрах от переднего края противника.
«Гарры... Когда-то небольшая деревушка, каких тысячи под Ленинградом, с небольшими домиками, сараями, огородами, рощей, пением петухов и криком ребят на речке – теперь чистое поле, изрезанное траншеями, покрытое холмиками дотов, дзотов, блиндажей, усеянное вокруг минами.
В каждой ложбинке, в овраге, кроме артиллерийских батарей, приютились небольшие землянки, настолько примитивные, что казалось бы чудом жить в них. Но люди жили, ели, спали в этих землянках, даже ухитрялись заниматься учебой и веселиться в минуты отдыха. И не день, не неделю, а долгие месяцы.
Три ободранных дерева, чудом уцелевших от снарядов и бомб. Одна лишь речка по-прежнему весело журчала, искрилась на солнце, как и в прежнее мирное время».
После войны деревня Гарры не была восстановлена. Ее местоположение удалось узнать, сравнив довоенную карту пригородов Ленинграда с современной. Деревня Гарры располагалась на берегу речки Кузьминки недалеко от нынешнего поселка Ленсоветовский.
Местность прекрасно просматривалась противником, поэтому «днем передвигаться по открытой местности было невозможно – самолеты, артиллеристы «гонялись» буквально за каждым солдатом». Артиллеристы работали ночью: рыли траншеи полного профиля, ячейки, маскировали огневые позиции и пути подхода к ним. Тракторы и машины были надежно поставлены в специально вырытые котлованы и тщательно замаскированы. «Теперь оставалось ждать противника. И он не заставил себя особенно долго ждать. Рано утром 14 мая, когда солнце только поднималось над горизонтом, два ФВ-190 на высоте 22 появились правее Пушкина. Разведчик Петухов еще ранее по шуму мотора объявил «тревогу», и как только на приборе были получены данные, грянули один за другим два залпа. Разрывы легли вправо от цели, но этого было достаточно, чтобы истребители круто свернули с курса и скрылись в сторону Павловска. С этого дня почти каждый день приходилось вести огонь по одиночным целям противника», – вспоминал Юрий Владимирович Никулин.
В одну из майских ночей на позицию второй батареи привезли после лечения Николая Ивановича Белова. Когда он утром вышел в траншею и осмотрелся, то был поражен: перед ним, как на ладони видна была привокзальная часть города Пушкина, весь район Кузьмина и часть Павловского парка. За деревьями угадывался двор на улице Жуковского, где семья Беловых жила до войны.
С 15 мая начались упорная боевая учеба и тренировки. «Временами в воздухе появлялся какой-нибудь одиночный «фриц», объявлялась тревога. Батарея отстреливалась по самолету, огневики чистили пушки, и занятия снова продолжались. Так шли дни, не нарушаемые никакими чрезвычайными событиями или происшествиями».
4 сентября исполнилось 2 года со дня формирования 72-го Отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона. На огневые позиции приехали ленинградские артисты эстрады, которые дали концерт. В этот день младшим командирам дивизиона вручили медали «За оборону Ленинграда» и сфотографировали их на память. У Николая Ивановича это была единственная фотография за всю войну.
Осенние дни и ночи были заполонены тревогами, боевой работой и учебой. В конце октября впервые произвели пристрелку по наземным целям в районе Пушкина. Об этом Николай Иванович писал: «Во время стрельбы по наземным целям в район Пушкина или по самому городу я точно представлял место, где ложатся наши снаряды. Если кто-то был в такой ситуации, как я, тот поймет мое состояние. Я не знал, где мои родители, но точно знал, что в Пушкине нет гражданского населения».
Участились операции местного значения. В этих коротких боях артиллеристы приобрели опыт в стрельбе по наземным целям с закрытой позиции, который принес им неоценимую пользу в будущих боях.
Все ждали наступления. О том, что оно готовится, «говорили эшелоны с войсками и боеприпасами, которые шли день и ночь к линии фронта, свежие части подтягивались ближе к переднему краю, увеличение числа артиллерийских батарей вокруг нас, которых было бесчисленное множество на каждом квадратном километре», – вспоминал Ю.В. Никулин.
Наступил 1944 год. «А осень, грязная, серая, мокрая ленинградская осень, несмотря на начало января, как будто и не собиралась уходить. Дороги размыло, приходилось ходить по колено в грязи и воде, ежечасно откачивать из землянок воду, которая к утру доходила почти до нар и по ней плавали веники и скамейки».
Зима началась внезапно. «И как бы в подтверждение пословицы «как снег на голову» снег в одну ночь прикрыл всю землю, и мороз сковал реку и воду в траншеях и воронках».
13 января 1944 года дивизиону было вручено боевое знамя. Вручая его, командующий артиллерией 42-й армии генерал-майор Михалкин в своей речи сказал: «Бойцы и командиры 72-го отдельного зенитного дивизиона, славные защитники Ленинграда, вот уже два с половиной года вы держите оборону нашего любимого города, настает момент, когда мы должны будем от обороны перейти к наступлению и смять армии врага под Ленинградом!».
Утро 15 января было холодное, «дул резкий, пронизывающий западный ветер, который стремительно гнал клочья темных облаков по серому пасмурному небу. Несколько раз начинался небольшой снег, но потом перестал идти совсем».
В 9 часов была объявлена с КП дивизиона боевая тревога. Люди быстро, четко, но в то же время спокойно заняли свои места, так как такие тревоги были почти ежедневно и к ним давно уже привыкли. Через 20 минут в небо взлетела условная сигнальная ракета и началось наступление.
Николай Иванович вспоминал: «В составе артиллерийских частей наш дивизион (и наша батарея) в течение полутора часов вел непрерывный огонь по переднему краю противника и вглубь его обороны. Огонь артиллерийских средств был такой силы, что на переднем крае противника все полтора часа стоял непрерывный разрыв мин, снарядов, бомб. Это была стена огня. Артподготовку заканчивал мощнейший залп гвардейских минометов. И Ленинградский фронт двинулся в наступление в направлении Красное Село, Гатчина, Пушкин. Через два дня и мы двинулись за войсками, поддерживая их огнем или отражая атаки с воздуха».
Из воспоминаний Юрия Владимировича Никулина стало известно, что 16 января был получен приказ о выборе нового опорного пункта в районе Пулкова. Дивизион двинулся в путь. «Временами были остановки ввиду невозможности двигаться дальше. То был взорван мост, то головная машина или танк подорвались на минах, которыми было усеяно все вокруг, то участок дороги был вырван совершенно взрывом фугаса. Но все задержки как только можно быстро устранялись. Исковерканные машины и лошади сбрасывались в сторону, мертвых и раненых молча грузили на пустые машины, и снова двигалась эта черная громада железа, стали, горючего и человеческих сердец, каждое из которых выстукивало одно: вперед, вперед, вперед».
Дивизион занял позицию в районе деревни Сузи (сейчас этой деревни нет, она находилась недалеко от Малого Карлина), откуда поддерживал артиллерийским огнем наступление наших войск.
24 января были освобождены города Пушкин и Павловск. В 21 час в Москве был дан салют «двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий».
За отличные боевые действия дивизиону была объявлена благодарность Верховного главнокомандующего и присвоено почетное наименование «Пушкинский».
В книге Юрия Владимировича Никулина «Семь долгих лет» есть глава «Две встречи», в которой Юрий Владимирович рассказывает о Николае Ивановиче Белове: «Он сам из Пушкина, и когда мы стояли в обороне около этого городка, то Николай в бинокль видел свой дом. Пушкин заняли немцы, а там остались его отец и мать. Когда мы вошли в город, то никого из жителей не видели. Отступая, немцы Пушкин почти сожгли. Лишь на третий день после нашего вступления в Пушкин (за освобождение этого города нашему дивизиону присвоили название – Пушкинский) из деревень и землянок в город стали возвращаться местные жители. Некоторые из них внимательно вглядывались в каждое лицо, надеясь найти среди бойцов своих родных, близких. А одна женщина стояла у дороги и у всех проходящих военных спрашивала: «У вас нет в части Коли Белова, сына моего?»
Проходили по этой дороге и мы. Она и у нас спросила. Мы с радостью ей сказали: «Есть у нас Коля Белов. Он из Пушкина». Так мать встретила сына. Отца Николая фашисты казнили в первый же день вступления в город. Мать успела уйти в одну из деревень, где жила в землянке. Коле Белову дали один день для свидания с матерью».
На самом деле Николай Иванович с матерью тогда не встретился, но ему удалось узнать о родителях: «После освобождения Гатчины на ж/д станции Большая Вруда я совсем случайно встретил соседей с нашего двора в Пушкине, которые мне сказали, что видели мою мать в начале 1942 г. в Гатчине, и, что мой отец погиб в концлагере в Гатчине в декабре 1941г. Адреса матери они не знали, но, когда назвали место, где она жила и ж.д. переезд, то я понял, что я проезжал около дома, где она жила, и именно через тот переезд, где она работала сторожем (впоследствии все это с точностью подтвердилось)».
Гатчина была освобождена 26 января, а 27 января Ленинград был полностью освобожден от вражеской блокады.
Свои воспоминания об этом периоде Великой Отечественной войны Николай Иванович закончил словами: «Наступление развивалось, мы шли все дальше и дальше – Луга, Гдов, Псков, Валга, Валмиера, Тарту, Рига... Менялись позиции, гибли товарищи, уходили раненые... Одним словом, на войне как на войне».
День Победы Николай Иванович Белов встретил в Прибалтике, а демобилизовался 9 июня 1946 года. Он вернулся в Пушкин и с 1 сентября 1946 года снова стал студентом Ленинградского кораблестроительного института, который окончил в 1952 году. 31 год он работал в центральном технико-конструкторском бюро Министерства речного флота РСФСР.
4 сентября 1943 года. Младшие командиры 72-го дивизиона после вручения наград. Стоит третий слева Юрий Никулин, сидит второй слева Николай Белов.
Владимир Аверин, ученик 8А класса школы № 500
4 сентября 1943 года. Младшие командиры 72-го дивизиона после вручения наград. Стоит третий слева Юрий Никулин, сидит второй слева Николай Белов.
