К 125-летию О.Э. Мандельштама: «Я вернулся в мой город, знакомый до слёз…»

Имя Осипа Мандельштама занимает особое место в богатой литературной летописи Царского Села. 15 января Осипу Эмильевичу Мандельштаму, одному из величайших русских поэтов ХХ века, прозаику, эссеисту, переводчику и литературному критику, исполняется 125 лет.

Большую исследовательскую работу о Мандельштаме и Царском Селе провела научный сотрудник Историко-литературного музея города Пушкина Надежда Корнилова. Материалы были опубликованы в нашей газете в 2009 году (№ 19, № 21 и № 22), к 70-летию со дня гибели поэта. В статье «О.Э. Мандельштам и Царское (Детское) Село» были названы все адреса, где в разные годы он жил, рассказаны малоизвестные факты из его биографии. Предлагаем читателям фрагменты названной публикации.

Осип Эмильевич Мандельштам родился в Варшаве 3 (15) января 1891 года. Он был первенцем в семье кожевенника Эмилия Вениаминовича Мандельштама и его жены Флоры Осиповны Вербловской. На следующий после его рождения год Мандельштамы перебираются из Варшавы в Павловск, где будущий поэт провел свое раннее детство (с 1892 по 1897 год). Он был младше Анны Ахматовой на 2 года, Николая Гумилева – на 5 лет. Павловско-царскосельское детство – первое связующее звено в биографии этих поэтов.

Литературный дебют Мандельштама состоялся 18 августа 1910 года в журнале «Аполлон», учрежденном в 1909 году С.К. Маковским. В марте 1911 года О.Э. Мандельштам знакомится с А.А. Ахматовой. Их первая встреча произошла в знаменитой «Башне» Вячеслава Иванова. Ахматова запомнила его «худощавым мальчиком с ландышем в петлице, с высоко закинутой головой, с ресницами в полщеки». По ее словам, он был одним из самых блестящих собеседников, слушал не самого себя, как это делают многие. В беседе был учтив, находчив, бесконечно разнообразен, никогда не повторялся. Ему легко давались языки, и он читал наизусть по-итальянски «Божественную комедию». О стихах говорил «…ослепительно пристрастно и иногда был чудовищно несправедлив». Музыка была ему особенно близка («В музыке был дома»). Ахматова отмечала также его невероятную смешливость.

В конце того же 1911 года Мандельштам впервые пришел на заседание «Цеха поэтов», происходившее у Гумилева в Царском Селе в доме на Малой улице. С этого дня, по мнению Ахматовой, он стал играть в «Цехе» роль «первой скрипки». В 1912 году Мандельштам создает единственное (но какое!) в своем творчестве произведение, посвященное Царскому Селу… Ликующий мандельштамовский призыв «Поедем в Царское Село!» вошел в наше сознание наравне со словами Пушкина «Отечество нам Царское Село» и строками Анненского: «Скажите: Царское Село,/ И улыбнемся мы сквозь слезы».

Отношение Мандельштама к Царскому Селу имело свою специфику – «подчеркнутое невнимание», по Ахматовой. Для нее самой – это был город ее детства. Мандельштам же обитал как будто совсем в иных сферах, очень далеких от Царского Села, и все-таки связь Мандельштама с Царским Селом присутствует в его жизни: через «царскосельскую музу» Ахматову и «гения места» А.С. Пушкина. Имя Поэта он никогда не повторял всуе: «Легче камень поднять, чем имя твое повторить!»

Сестры тяжесть и нежность,
одинаковы ваши приметы.
Медуницы и осы
тяжелую розу сосут.
Человек умирает.
Песок остывает согретый,
И вчерашнее солнце
на черных носилках несут.

Ни Ахматова, ни Н.Я. Мандельштам (жена поэта) даже не подозревали, что эти стихи написаны о Пушкине. Они выяснили это из черновиков только в 1950-е годы. Может быть, в этом и надо искать суть отношения его к Царскому Селу. Целомудренное отношение Мандельштама к «вчерашнему солнцу» не позволяло ему эксплуатировать расхожий сюжет – Пушкин и Царское Село.

Жизнь поэта оборвалась в конце декабря 1938 года в пересыльной тюрьме под Владивостоком. Местом его захоронения стала одна из безвестных общих ям, куда сбрасывали тела умерших в лагере.

Поэты – всегда провидцы, они наполняют смыслом бессмысленное и дают названия безымянному. «Эта яма» уже прозвучала в горько-шутливом стихотворении Мандельштама 1935 года: «И потому эта улица,/Или, верней, эта яма,/Так и зовется именем/Этого Мандельштама». Но более всего поражают строки из его перевода грузинского поэта Николая Мицишвили, кажущиеся дурным сном, который стал жуткой действительностью:

Когда я свалюсь
умирать под забором
в какой-нибудь яме
И некуда будет душе уйти
от чугунного хлада –
Я вежливо, тихо уйду.
Незаметно смешаюсь с тенями.
Лишь собаки меня пожалеют,
целуя под ветхой оградой.
Не будет процессии.
Меня не украсят фиалки,
И девы цветов
не рассыплют над черной могилой.
Порядочных кляч
не дадут для моего катафалка,
Кое-как повезут меня одры,
шагая уныло.

P.S. Осип Мандельштам был реабилитирован посмертно: по делу 1938 года – в 1956-м, по делу 1934 года – в 1987-м. Местонахождение могилы поэта до сих пор неизвестно.

Подготовила Татьяна Кузнецова