В 50 километрах от Петербурга, среди лесов и болот, находится Лисинское лесничество. В восьми километрах от Лисино-Корпуса, по просеке, расположилась небольшая деревня Рамболово Тосненского района. Мой отец Иван Матвеевич Вяря 60 лет отдал этому лесу, знал в нем каждый кустик. Очень любил природу, работал лесником.
У нас была большая семья. Жили тихо, скромно. Родители много трудились, занимались земледелием. Все у нас было свое, было много скота. У отца была лошадь, на которой он объезжал леса, занимался посадками.
Но вот грянула война, немцы напали на нашу Родину. Без всякого призыва отец сразу пошел в военкомат г. Тосно. Он был молодой, жизнерадостный. Сказал: "Мы фашистов уничтожим. Я скоро вернусь".
Мы остались дома. Мама (она должна была рожать через 3 месяца), бабушка – мамина мать, и я, четырех лет. В сентябре 1941 года фашисты оккупировали нашу деревню, началось полное бесчинство. У нас был новый красивый дом, папа построил его два года назад. Немцы сразу отобрали у нас скот и обратили внимание на дом. Узнав, что папа ушел на фронт, подожгли дом. Мы остались на улице. До войны в нашей деревне было 50 домов, осталось 16. Ночью жители ушли в лес – наша семья в том числе. Не знали, что делать. Начали строить шалаши, жечь костры – в сентябре было уже холодно.
Немцы, оставшиеся в нашей деревне, видя, что из леса поднимается дым, начали обстреливать нас. У мамы начались роды. Тогда мы – мама, бабушка и я – по-пластунски ночью приползли в деревню, в дом, который был на окраине, и мама родила там сестру. Бабушка принимала роды. Прошло несколько дней, немцы выгнали всех из леса, а нас – из этого дома, и как скот, плетками погнали до шоссейной дороги. Мало того, со всех деревень согнали молодежь на развилку: Лисино-Корпус, Тосно, Петербург и начали расстреливать. Сейчас там есть обелиск, и папа, пока был жив, всегда встречался там с однополчанами. В войну он дошел до Берлина и расписался на рейхстаге. Имеет правительственные награды: ордена "За отвагу", "За победу над Германией" и другие.
На шоссейке, куда нас согнали, стояли машины с высокими бортами. Нас загрузили в них и увезли в Нарву. Там был пересыльный пункт. Я помню это смутно, как во сне. Об этом рассказывали мама и бабушка. Неделю мы были в Нарве. Потом нас погрузили в вагоны, в которых возили скот. Я была гиперактивным ребенком, и немец, которому я надоела, схватил меня за ноги и бросил в вагон. Мама говорила, что я часа два очень плакала, так как сильно стукнулась головой.
Так нас привезли в фашистский лагерь "Клога". Это было что-то ужасное. Длинный, очень холодный барак, много народу: женщины с детьми, старушки, старички. В конце барака одна печка, но она не отапливалась. Мамочка теплом своего тела сушила тряпки, в которые заворачивала крошечную сестренку. Мама была очень слабая после родов, а я, голодная, все время дергала ее за подол и говорила: "Хочу хлеба". Да, нас кормили, давали какую-то баланду, но надо было отстоять огромную очередь. Люди болели, умирали, как мухи. Мама говорила: утром встаешь – кругом трупы. Все завшивели.
Полицай ходил то по бараку, то вокруг барака. Он был с оружием и с плеткой. Помню, один раз заставил маму выносить из барака трупы. А она была так слаба, что ходила, держась за стенку. И полицай начал стегать ее плеткой. А я, когда увидела, что он стегает маму, подбежала и плюнула в полицая. Он схватил пистолет и хотел меня пристрелить, но все в бараке начали плакать, кричать, просить: "Не убивай ребенка". И он меня не расстрелял, но выстрелил в ногу: пуля прошла по касательной, не задев кость.
Это были такие страшные годы. Сейчас, когда вспоминаю прошлое, думаю: "Как можно было такое пережить?".
Прибалты были союзниками немцев, и на их территории были фашистские лагеря, в том числе очень страшный лагерь "Клога".
Я ветеран труда, 35 лет трудилась в Колпино в тресте столовых заведующей производством, откуда ушла на пенсию. Общий мой стаж работы 50 лет.
Раиса ПЕСКОВА, в девичестве Вяря
