В 2016 году в России начнется Год российского кино. Своим мнением о перспективах развития отечественного кинематографа поделился режиссер, участник и призер международных фестивалей в России, Франции, Румынии, Украине, Чили и Тунисе Н.А. Якимчук.
– Николай Алексеевич, есть ли у отечественного кинематографа будущее, в том числе у независимых студий?
– Сегодня вся кинематографическая система России предполагает наличие больших компаний или телекомпаний и больших денег. Независимые кинематографисты неизбежно страдают от недостатка мощностей и средств, поэтому независимому кино трудно выйти на большой экран. У крупных компаний возможностей гораздо больше, однако это не гарантирует, что и они будут более востребованы, чем иностранные конкуренты. Шел я когда-то по Невскому проспекту и обратил внимание, что даже новый фильм Никиты Михалкова показывали утром. Вечером, когда кинотеатры посещает основная масса зрителей, фильмы идут преимущественно американские. Видимо, это потому, что российский кинопрокат принадлежит Голливуду, который сегодня и всегда ориентировался только на прибыль. Кроме того, на продвижение западных фильмов в массы работает мощная реклама, чего у отечественного кино зачастую нет. Например, во Франции есть квоты на показ французских и голливудских фильмов. Там принят специальный закон, а у нас ситуацию не может переломить даже Никита Сергеевич Михалков. Много зависит и от зрителя – когда он будет выбирать качественные фильмы, в том числе и документальные. Но зачастую их можно посмотреть только в Интернете.
– Каким же должно быть кино, чтобы люди шли в кинотеатры?
– Есть замечательная формула: развлекай и просвещай. Она, кстати, всегда была востребована лучшими мастерами советского кино: Эльдаром Рязановым, Георгием Данелия, да тем же Никитой Михалковым. Современное кино – это, прежде всего, технологии, которые зачастую убивают живое ощущение мира.
Приведу пример: недавно одна актриса, которая снимается у Тимура Бекмамбетова, – нашего и одновременного голливудского режиссера, – рассказала о своем участии в фильме, напичканном спецэффектами. Ее посадили в студию на фоне зеленого экрана, и главной задачей артистки было в определенное время смотреть в нужном направлении и изображать эмоции, причем те, которые ей подсказывают: удивление, страх, радость. То есть человек в безвоздушном пространстве и в меру своего воображения пытался что-то играть. По-моему, это суррогат с тупиковым путем развития. К сожалению, зритель сегодня привык смотреть именно этот продукт. Но русскому человеку он когда-то должен надоесть, ведь там нет ничего человеческого.
– Полагаете, все зависит от режиссерской работы?
– Сегодня делать ставку на режиссерскую работу не стоит. Все решают некие продюсеры, у которых, может быть, и специального образования нет, поэтому даже талантливые режиссеры могут оказаться на обочине. Кстати, такова же судьба и сценаристов. К примеру, сценарий фильма «Ночной дозор» переписывали 58 раз, приноравливаясь под вкусы разных продюсеров. Дикая история вышла с фильмом Александра Адабашьяна «Статский советник». В результате вмешательства продюсеров режиссеру не дали монтировать фильм так, как он хотел, то есть даже Адабашьян – классик нашего кино – не смог отстоять свое детище. В результате он попросил вычеркнуть свою фамилию из титров, что и было сделано. Вот так фильм лишился своего автора в угоду мало что понимающим в кино людям.
– Фильмы «Гранат для Евы», «Когда мне чудится далекая планета…», «Джон Леннон. Россия. Ангелы» – ваши картины, которые были сняты здесь, на царскосельской земле в небольшой частной студии. Думаете, у кино малого формата свободы больше, потому что не приходится снимать на заказ?
– Безусловно, да. Отсутствие денег – цена нашей свободы. Тем более, что до финансов маленьким студиям дойти практически невозможно. Хотя, с другой стороны, мне припоминается случай, когда на конкурс на государственное финансирование вышли десятки студий со своими фильмами. В том числе и такая знаменитая студия как «Ленфильм» выдвинула три проекта полнометражных фильмов. Режиссером двух предполагаемых картин был Юрий Мамин. В результате финансирование выделили только одной картине от Ленфильма, а Юрий Мамин остался без работы и без возможности порадовать зрителей новыми творческими проектами, например «Окно в Париж-2». Поэтому частные студии к этим деньгам не причастны и от продюсеров не зависят. Мы сами и режиссеры, и продюсеры. При этом духовное измерение фильма, возможно, у нас и объемнее. Так, недавно на кинофестивале «Русская весна» в Тунисе, в одном ряду с фильмом Первого канала с бюджетом миллиона в два рублей был представлен мой фильм «Когда мне чудится далекая планета», который мы сняли за сущие копейки. То есть иногда ценой невероятных усилий мы можем создать конкурентоспособный продукт.
– То есть иногда все-таки неплохо получается, и смысл работать у вас и ваших коллег есть?
– Да, для кого кино является не средством обогащения, а попыткой творчески повлиять на мир, и в каком-то смысле даже улучшить его. Эти заветы российской гуманитарной мысли должны быть в основе любого творческого усилия. Иначе мы окончательно потеряем те кинематографические высоты, которые были достигнуты нашими великими кинематографистами: Тарковским, Параджановым, Гайдаем, Козинцевым. Каждый из них – настоящая звезда и пример истинного служения его величеству кинематографу.
Интервью взяла Татьяна Рой
